[fossil]

Мне кажется очень важным собрать из себя какой-то более-менее четкий образ, со связкой сопутствующих мелких под-образов, как будто бы в этом мире нет ничего важнее, чем лепить-любить-клеить самое себя, как произведение искусства. Важнейшим из искусств ля нас является создание человека – если не другого, так самого себя.

Я теряю вторую неделю, дыша воздухом не того города, и мне слишком не хватает бессонницы белых ночей – я так мало, так мало прошла по тем улицам, так мало видела, так мало трогала, и с каждым днем ощущение все хуже – будто я теряю тот город не успев толком обрести, и мне хочется извечных сумерек и мещанской немного пошлости камина, запаха кожи и дерева, и разговоров не о чем.
И мне уже второй раз сказали, что я дикая какая-то, и молкну на последней ноте, хотя раньше меня было не заткнуть – да и сейчас я моментами болтлива без меры, то ли чужой, то ли своей, потому что я схожу с ума, две недели сидя жопой на одном диване, в ожидании бесконечных справок, и эскизник полнится какими-то не совсем адекватными образами.
Она говорит, что ей нужен этюдник – будто бы без него никак, но я-то четко понимаю, что заботит не этюдник, а антураж: как она будет выглядеть в чьих-то глазах. В ней это читалось всегда, сколько я ее знала. Ее волновали престижные вещи и ценники, она считала свои и чужие деньги, и умела вовремя прикрыться словами, чтобы не прослыть снобкой.
Не знаю, вылечилась ли я, или это перешло в другую, более легкую форму?
Денег у меня мало, да они и не мои – чужие, я прожила их легко, и возвращать их нечем, и мне в очередной раз пообещали работу. Работа мне нужна – надо чем-то занять руки и мозг, и чем-то платить за квартиру.
Я могла бы так же как она – с четким понятием о «нормальном» решить все свои проблемы, обзаведясь самцом женщины для охот на мамонтов и получения потомства, но большинство самцов в радиусе нескольких тысяч километров мне казались то дебилами, то ублюдками, то просто слабохарактерными существами без признаков пола.
О да, я действительно не живу – я просто курю и слушаю плеер.
Моя жизнь на 80% онлайн, а оффлайн я не всегда трезва и адекватна.
И этот город не пускает меня, никак не пускает меня в другой, здесь я уже была счастлива, а в другом – еще буду, в этом-то и вся разница.
Странно, люди вот так берут и пишут книги – целиком, страниц по двести, а мне тридцать три строки в ворде кажутся целой главой жизни.
Странно, но курить мне две недели не хочется – курение, как составляющая часть того самого образа, который я никак не могу построить – то кирпичи не того цвета, то опять шифер не привезли, а сигарета – такая длинная, тонкая, в бледной руке с длинными алыми ногтями. Но я успела обгрызть все ногти и так и не научилась курить с шиком – все время будто тайком и украдкой, прячась от мамы.
Еще час.
Я взглянула на часы, и подумала, что еще час.